Правда о легендарном матросе Дыбенко

– Все беды современной России от того, что Сталин был мягкотелым слюнтяем и размазней, – ошарашил нашего корреспондента автор уже нашумевших «Ледокола» и «Аквариума» Виктор СУВОРОВ. – Судите сами. У Сталина было пять маршалов. Троих он расстрелял – Блюхера, Тухачевского и Егорова. Это понятно – они вообще не волокли в военном деле и проиграли все военные кампании, за которые брались... Но зачем нужно было оставлять в живых этих тряпичных кукол: Буденного и Ворошилова? Они же читали по слогам, если вообще читали... Разве это поступок Вождя? На мой взгляд – элементарное соплежуйство... Обо всем этом я пишу в новой книге «Очищение».

Меня часто упрекают в «ненаучности», военные историки обвиняют в том, что не указываю источники. А я считаю: и хрен с ними! Я пишу свои книги для читателя. И делаю это примерно так же, как когда-то объяснял солдатам устройство гладкоствольной пушки 2.28.

Основной моей задачей было заставить солдат слушать меня так, чтобы всем своим видом они походили на кобр, вставших на хвосты и водящих раздвоенными языками вслед за движениями факира... Я считаю, что заставить себя слушать – главное в современной литературе...

Издательство «АСТ» решило познакомить российских читателей с новым произведением бывшего резидента советской разведки. Предлагаем фрагмент из этой книги.

...Ус залихватский закручен
в форсе.
Прикладами гонишь седых
адмиралов
вниз головой
с моста в Гельсингфорсе.

В. Маяковский. Ода революции

1. 23 февраля 1918 года отряды Красной гвардии под Псковом и Нарвой одержали свои первые победы над регулярными войсками кайзеровской Германии. Этими победами и был ознаменован день рождения Красной Армии. На многочисленных митингах и торжественных собраниях, прокатившихся по всей стране двадцать лет спустя – в феврале 1938 года, – было сказано много теплых слов в адрес родной армии. Вот только не называли имени того, кто вел первые красные отряды к этим славным победам...

За месяц до юбилея, 24 января 1938 года, была учреждена первая советская медаль «20 лет РККА». Ею награждали тех, кто особо отличился в боях, кто оплатил первые победы своей кровью. Наградили многих. Но заместитель народного комиссара лесной промышленности командарм 2-го ранга Павел Ефимович Дыбенко юбилейной медали не получил, хотя именно он вел красные отряды в бой под Нарвой 23 февраля 1918 года... Вскоре легендарный командарм был арестован. Его обвинили в шпионаже в пользу Америки, суд над ним продолжался 17 минут. Приговор стандартный: расстрел без промедления.

Ирония судьбы в том, что заместитель наркома лесной промышленности командарм 2-го ранга Дыбенко до ареста оставался в кадрах Красной Армии, его последняя должность в РККА – командующий войсками Ленинградского военного округа. На пути противника к Питеру – Чудское озеро. Обойти его можно севернее, через Нарву, или южнее, через Псков. Если бы командарм 2-го ранга Дыбенко не пошел на повышение в Наркомат лесной промышленности, а потом на понижение в лефортовский подвал, если бы оставался на посту командующего войсками Ленинградского военного округа, то в 1941 году он бы остановил и разбил немцев под Псковом и Нарвой так, как разгромил их в 1918-м.

Вот тут мы остановимся на минуту. С мыслями соберемся.

Что такое Наркомат лесной промышленности? Это наркомат лесоповала. Страна у нас самая большая, леса больше, чем у всех в мире, валили его на тысячах квадратных километров и миллионами кубов гнали на экспорт. Только почему ударным трудом сотен тысяч лесорубов руководил человек в высоком звании командарма 2-го ранга? До Павла Ефимовича Дыбенко пост заместителя наркома лесоповала занимал комиссар ГБ 2-го ранга Лазарь Иосифович Коган, первый начальник ГУЛАГа, после Дыбенко – комиссар ГБ 3-го ранга Соломон Рафаилович Мильштейн из ГУГБ НКВД СССР.

Куда же занесло прославленного командарма? Не в ту степь. Не в ту масть. А может, все-таки в ту? У товарища Сталина во всем была логика. И если лесорубами командовали не какие-то там бюрократы, а ответственнейшие бойцы тайного фронта, лучшие администраторы ГУЛАГа и легендарные полководцы Гражданской войны, то в этом был смысл.

Правда, долго витязи ГБ на тех постах не задерживались. Их брали под белы рученьки и отправляли куда следует.

Взяли и товарища Дыбенко. И вот легендарный герой Гражданской войны, заместитель наркома лесоповала, командарм 2-го ранга сидит. Сидит и пишет. Пишет письмо товарищу Сталину. И в письме логично и просто доказывает, что обвинения против него вздорны, что американским шпионом он не является. Доказывает одним предложением: «Ведь я американским языком не владею...» (Волкогонов Д.А. Триумф и трагедия. Кн. 2. С. 269).

Ладно, простим стратегу незнание американского языка, а его аргумент возьмем на вооружение.

Он открывает нам весьма многое. В свое время товарищ Дыбенко командовал Балтийским флотом, и в его подчинении находилась разведка Балтфлота. Затем был военно-морским наркомом, и ему подчинялась вся военно-морская разведка. Позже командовал рядом военных округов, и каждый раз в его подчинении был мощный разведывательный аппарат с собственными зарубежными агентурными сетями.

Надеюсь, каждый любитель детективного жанра знает: для того чтобы передавать секреты японской разведке, вовсе не обязательно знать японский язык. Для того чтобы передавать секреты американской разведке, не обязательно владеть американским языком. Если в получении информации заинтересованы ОНИ, то пусть ИХ разведчики учат НАШ язык. И вполне могло оказаться, что американский разведчик овладел русским языком и сумел с товарищем Дыбенко объясниться. Неужто такие вещи были непонятны товарищу Дыбенко? И не пора ли этого героя рассмотреть внимательно?

2. Павел Дыбенко, матрос Балтийского флота. Начал службу на штрафном корабле «Двина» (Красная звезда. 1989. 26 февраля). В чем провинился матрос Дыбенко, любимая армейская газета не сообщает.

В разгар Первой мировой войны он – один из зачинщиков антивоенного выступления на линкоре «Император Павел I». Эта интересная особенность проявится потом многократно: наши будущие гениальные полководцы в большинстве своем были пацифистами, не желающими воевать. Балтийский флот бездействовал, корабли стояли в базах, матросики отсиживались по теплым кубрикам, бездельем томились, от скуки бунтовали. Во все времена на всех флотах мира корабельных бунтовщиков вешали на реях. Тем более во время войны. Но Российская империя была уж слишком либеральной. На том и сгорела. Бунтовщика и подстрекателя Павла Дыбенко не расстреляли, не повесили, а переодели солдатом и отправили на фронт.

«Советская военная энциклопедия» сообщает, что и на фронте товарищ Дыбенко занятий своих не прервал – продолжал антивоенную агитацию. Его снова арестовали. А тут и падение монархии. И сразу Дыбенко становится как бы главой Балтийского флота. Под его руководством (и Федора Раскольникова, о нем речь впереди) творилось чудовищное насилие в отношении флотских офицеров и их семей. Потом жертвами резни стали все, кого можно было назвать «контрой». Дикие сцены матросского разгула описаны многократно. Одно из свидетельств – книга А. Ольшанского «Записки агента Разведупра» (Париж, 1927). То, что десятилетиями объявляли клеветой, признала «Красная звезда» (1997. 4 октября), рассказывая о событиях на линкоре «Император Павел I»: «Лейтенанта Савинского ударом кувалды по затылку убил подкравшийся сзади кочегар Руденок. Той же кувалдой кочегар Руденок убил и мичмана Шуманского. Он же убил и мичмана Булича. Старший офицер, старавшийся на верхней палубе образумить команду, был ею схвачен, избит чем попало, затем дотащен до борта и выброшен на лед».

Офицеров убивали просто за то, что они офицеры. И топили в прорубях. А некоторых не топили. Перепившиеся братишки – Дыбенко с Раскольниковым – катались на рысаках по офицерским трупам, втаптывая их в снег и навоз.

Из нашей памяти это вытравлено. Но места, где флот базировался, сейчас – территория Финляндии. Там товарища Дыбенко помнят и по сей день. Ездил. Проверял.

Накатавшись на саночках, Дыбенко возглавил Центробалт – организацию, вставшую во главе флота. Тут судьба свела его с пламенной революционеркой, генеральской дочкой Александрой Коллонтай, одной из красивейших женщин Европы. Революционную барышню неудержимо тянуло на флот, в опустевшие адмиральские каюты, в матросские кубрики. Она призывала к мировой революции и свободной любви. Страстный призыв не остался без ответа – ее появления на кораблях моряки всегда ждали с нетерпением.

В октябрьские дни 1917 года Павел Дыбенко сыграл решающую роль. Если не сказать больше. Крейсер «Аврора» и десять других кораблей вошли в Неву по его приказу. Десять тысяч вооруженных матросов – вот сила, совершившая переворот.

Ночь переворота – звездный час Дыбенко. Он включен в состав первого Советского правительства. Тут же и его подружка Александра Коллонтай – народный комиссар государственного призрения. Все как в волшебной сказке. Записью их брака была начата первая книга актов гражданского состояния родины мирового пролетариата. Их браком начались все советские браки. Правда, первый брак комом. Оба слишком уж ценили прелести свободной любви.

Не время бракам. Революция!

3. Первым и главным противником победивших коммунистов был русский народ. Проблема вот в чем. После падения монархии было образовано Временное правительство. Именно временное. Его не надо было свергать. Оно не намеревалось долго править Россией. Судьбу страны должно было решить всенародно избранное Учредительное собрание: учредить такую форму правления, такой политический, экономический и социальный строй, который будет приемлем для большинства населения. Вот этого Ленин и Троцкий не могли допустить. Они уже свергли Временное правительство. А потом приняли простое решение: Учредительное собрание разогнать, демонстрации рабочих расстрелять.

Выдающийся российский историк Ю.Г. Фельштинский пишет: «Большевики тем временем пытались найти менее рискованное, чем разгон, решение проблемы. 20 ноября на заседании СНК Сталин внес предложение о частичной отсрочке созыва». Предложение Сталина: не разгонять Учредительное собрание, а оттянуть его открытие. Но кто у нас прислушивался к голосу благоразумия? В то время в партии большевиков безраздельно господствовали политические экстремисты. Фельштинский продолжает: «Решено было подготовиться к разгону. Совнарком обязал комиссара по морским делам П.Е. Дыбенко сосредоточить в Петрограде к 27 ноября до 10 – 12 тысяч матросов» (Крушение мировой революции. С. 192).

Дыбенко с Раскольниковым выполнили все так, как им приказали: рабочие демонстрации расстреляли, Учредительное собрание разогнали.

И тут самый момент задать вопрос принципиальный: а зачем матрос Дыбенко пришел в революцию?

Неплохо было бы спросить и товарищей Ленина, Троцкого, Зиновьева, Каменева, Рыкова и всех других, захвативших власть в октябре 1917 года: зачем вы ее захватили? Чтобы народу счастье принести? Так вас никто не уполномочивал. Народ выбрал Учредительное собрание. Вот его бы и послушать...

И еще – народ на улицах. В Питере мирные демонстрации в поддержку выбранного народом Учредительного собрания. А коммунисты это самое собрание – взашей. А народ – пулеметами. Революцию делали не для дворян, не для помещиков, не для купечества, не для промышленников, не для крестьянства, не для священников, не для крупных собственников, не для мелких. А для кого же? Для пролетариата! И первым делом ударили дыбенкины матросы по пролетариату, из пулеметов. Значит, революция не для пролетариата.

А для кого?

В тот момент, когда первые капли рабочей крови упали на булыжник Литейного проспекта, система, в которой мы жили на протяжении 80 лет, сложилась полностью и окончательно. Ситуация: за разгон Учредительного собрания, за расстрел рабочих демонстраций любая новая власть судила бы Ленина, Троцкого, Дыбенко, Раскольникова и всех остальных «героев Октября». Потому Ленин и Троцкий просто не могли отдать власть. Потому с этого самого момента нельзя было допустить никаких выборов, кроме тех, на которых гарантировано 99,99 процента. Потому нельзя было терпеть существования свободной прессы. Потому следовало давить все партии, включая свою собственную. Потому следовало душить профсоюзы. Потому следовало и впредь расстреливать рабочие демонстрации, а еще лучше их не допускать, выявляя зачинщиков и устраняя их. Все просто: партию Ленина – Троцкого никто не выбирал, следовательно, власть этой партии была незаконной. Незаконную власть можно удержать только силой. Только террором. И вовсе не Сталин начал террор в 1937 году, а матрос Дыбенко в 1917-м. Точнее, Ленин, Троцкий и компания.

Разгон Учредительного собрания и расстрел рабочих демонстраций на улицах Питера потянули за собой последствия. Россия все еще в Первой мировой войне, но новую власть, которая стреляет в народ, никто не желает защищать. Немцы двинулись на Петроград.

А у России армии нет. Армию коммунисты разложили. Дыбенко именно на этом поприще прославился. Спасти ситуацию в начале 1918 года могли только балтийские матросы. Что ж, народный комиссар по морским делам товарищ Дыбенко, забирай своих матросов, веди их под Псков и Нарву, спасай революцию!

И Дыбенко повел.

4. 23 февраля 1968 года я получил свою первую медаль «50 лет Вооруженных Сил СССР». Я тогда добивал свой десятый год в погонах – семь лет в алых, третий – в малиновых. И вот первая медаль. Она была великолепна: большая, сверкающая, с красной эмалью по звездочке, на атласной голубой ленточке с белыми и красными полосочками посередине. Я держал ее в кулаке, не веря своему счастью. В тот день я решил учиться еще лучше... И решил начать прямо сейчас. Праздничные дни пройдут, а сразу после них семинар по ленинской работе «Тяжелый, но необходимый урок». Товарищ Ленин учил нас, что с противником надо бороться. С ним надо уметь бороться! Работу я знал почти наизусть. А тут решил: почему почти? Дай-ка выучу наизусть. Раскрыл ленинский том: «Эта неделя явилась для партии и всего советского народа горьким, обидным, тяжелым, но необходимым, полезным, благодетельным уроком...» А вот и примечания к ней: статья впервые опубликована 25 февраля 1918 года в вечернем выпуске газеты «Правда». Это надо запомнить: такие мельчайшие детальки ценятся любой экзаменационной комиссией чрезвычайно высоко. Если между прочим бросить: «...25 февраля 1918-го в вечернем выпуске...» – любая экзаменующая рука немедленно подрисует к пятерке большой жирный плюс.

И маленькое открытие согрело душу: вот семинар будет, а вряд ли кто внимание обратил, что мы обсуждаем ленинскую работу ровно через 50 лет после ее первой публикации...

Вот тут меня и прожгло. Пятьдесят лет назад, 23 февраля 1918 года, Красная Армия под Псковом и Нарвой одержала свои первые блистательные победы, которые мы вот уже 50 лет дружно празднуем, за которые мы, потомки, никогда не воевавшие, медали получаем. Почти одновременно с этим историческим событием, тоже 50 лет назад, 25 февраля 1918 года, в вечернем выпуске газеты «Правда»... В вечернем... То есть был дневной выпуск, но там статьи Ленина еще не было. Днем ее только набирали... Следовательно, Ленин ее писал 24-го или в ночь на 25 февраля. 23 февраля великие победы, а 24-го товарищ Ленин пишет срочно, что вся прошедшая неделя была для советского народа «горьким, обидным, тяжелым уроком», не называя по имени, кроет кого-то, не умеющего бороться: «...мучительно-позорные сообщения об отказе полков сохранять позиции, об отказе защищать даже нарвскую линию, о неисполнении приказа уничтожить все и вся при отступлении, не говоря уже о бегстве, хаосе, близорукости, беспомощности, разгильдяйстве».

Я всегда подозревал в себе сумасшедшего: в нашей армии за 50 лет отслужили десятки миллионов. «Тяжелый, но необходимый урок» в золотой десятке обязательных ленинских работ, которые каждому военному человеку полагалось знать если не наизусть, то весьма близко к тексту. Неужто никто не обратил внимания на эти даты?

Неужели большие начальники из Главпура, те, кто нам эти работы настоятельно рекомендует, не заметили, что при простом наложении дат ленинская статья одним только своим названием опровергает любые рассказы о великих победах, якобы одержанных 23 февраля 1918 года?

С того дня великие победы под Псковом и Нарвой стали для меня предметом особого и несколько нездорового интереса, как и имя великого полководца Дыбенко.

5. Книг о войне у нас написано много, и ими забиты все библиотеки. Вот «Размышления о минувшем» генерал-лейтенанта С.А. Калинина. В 1918 году солдат Калинин, вернувшись с фронта, творит революцию в Самаре. Голод. Разруха. Положение коммунистов шаткое. Людей не хватает. «Не помню сейчас точно, в конце марта или в начале апреля, в Самаре произошло событие, взволновавшее всю партийную организацию. В город неожиданно, без всякого предупреждения, прибыл эшелон балтийских моряков во главе с П.Е. Дыбенко. Вначале мы обрадовались новому пополнению. Но в тот же день в губком пришла телеграмма за подписью М.Д. Бонч-Бруевича. В телеграмме предлагалось немедленно задержать Дыбенко и препроводить в Москву за самовольное оставление вместе с отрядом боевой позиции под Нарвой» (С. 71).

И самарские большевики решили: делегатом идет один Калинин, без охраны и без оружия. «Как только я появился на перроне вокзала, матросы взяли меня под стражу и, как «контру», привели в вагон Дыбенко. За столом сидел богатырского вида моряк...» Коммунист Калинин устыдил революционера Дыбенко, тот раскаялся и решил возвращаться в Москву.

Конец истории я узнал спустя двадцать один год. 26 февраля 1989 года «Красная звезда» поместила большую статью о полководце Дыбенко, в которой была пара строк: «За отход от Нарвы и самовольный отъезд с фронта Дыбенко исключили из партии. (Был восстановлен только в 1922 году.) Он предстал перед судом Революционного трибунала... Совнарком вынес решение отстранить Дыбенко с занимаемого поста. Павел Ефимович к этому себя уже подготовил: «Конечно, я виноват в том, что моряки добежали до Гатчины...»

А случилось вот что. Члену первого Советского правительства товарищу Дыбенко приказали остановить германские войска под Псковом и Нарвой. При первых столкновениях с противником матросы, просидевшие всю войну в портах, дрогнули и побежали. И наш герой вместе с ними. А может быть, впереди. Добежали до самой Гатчины. Надо посмотреть на карту, чтобы оценить их героический путь: 120 километров пробежали защитники социалистического отечества. Три марафона по глубокому февральскому снегу. В Гатчине захватили эшелон и понеслись по стране. Вдогонку им глава Высшего военного совета Бонч-Бруевич рассылает по стране телеграммы: поймать и под конвоем доставить в Москву. Если удастся найти...

Появились герои-балтийцы в Самаре в конце марта или в начале апреля. И кто знает, где за целый месяц они успели побывать. Меня интересует: чем революционер Дыбенко все это время кормил своих революционеров? Ведь прожорливые.

Еще вопрос: от кого революционеры побежали? Побежали от германской армии. А понятие это весьма растяжимое. В то время германские матросы от безделья тоже бунтовали в своих портах. В то время Германия уже голодала. В то время германская армия была уже полностью и окончательно истощена войной. Германская монархия рухнула в ноябре 1918 года. Продержалась она до ноября только потому, что товарищ Ленин в марте подписал с кайзером Брестский мир, отдав Украину до самого Курска и Ростова вместе с рудой, углем и сталелитейной промышленностью, хлебом и мясом. Ленин отдал кайзеру Польшу и Прибалтику, выплатил огромные репарации золотом и хлебом. Вот оттого кайзеровская армия и дотянула до осени. Но в феврале 1918 года всей этой ленинской помощи кайзеру еще не было, потому Германия стояла на самом краешке, стояла над пропастью. Юрий Фельштинский пишет: «Но самым удивительным было то, что немцы наступали без армии. Они действовали небольшими разрозненными отрядами в 100 – 200 человек, причем даже не регулярными частями, а собранными из добровольцев. Из-за царившей у большевиков паники и слухов о приближении мифических германских войск города и станции оставлялись без боя еще до прибытия противника. Двинск, например, был взят немецким отрядом в 60 – 100 человек. Псков был занят небольшим отрядом немцев, приехавших на мотоциклах. В Режице германский отряд был столь малочислен, что не смог занять телеграф, который работал еще целые сутки» (Крушение мировой революции. С. 259 – 260).

Вот от этого воинства бежал член Советского правительства, народный комиссар по морским делам, полководец и флотоводец Дыбенко. Петроград бросил без всякой защиты, а немцы так до Петрограда и не дошли.

6. Чем же завершился суд над Дыбенко? Принимая во внимание пролетарское происхождение и великие заслуги, советский суд оправдал дезертира Дыбенко. Оправдание вот какое: он не был готов воевать... Правильно. Ломать – не строить.

Но его выгнали из правительства Ленина – Троцкого, из коммунистической партии. Расстреливать не стали и даже не посадили. А вот после суда начинаются совсем удивительные приключения. «Советская военная энциклопедия» (Т. 3. С. 277) сообщает, что с лета 1918 года Дыбенко находился на подпольной работе на Украине.

Но о каком подполье речь? Подполье было партийным, у каждой партии собственное: у анархистов свои пароли, явки, тайники, а у левых эсеров свои. В какое именно подполье послали Пашу Дыбенко, если он беспартийный?

Кроме того, Павел Дыбенко в то время был России и Украине очень известен: председатель Центробалта, член первого Советского правительства, нарком. Фотографии его печатались во всех газетах. Дорвавшись до власти, народные комиссары по всякому поводу печатали свои портреты: вот мы, правители ваши, любуйтесь. Да и каждый балтийский матрос в лицо Павла Дыбенко знал, а они по всей стране разбежались, любой опознать мог.

Так кто же его послал на подпольную работу? Вот тут биографы славного революционера умолкают. Никто его в подполье не посылал. Он сам ушел в подполье. В грозный час, когда советская власть висела на ниточке. Так законспирировался, что никто не знал, куда он девался.

Вынырнул, когда большевики захватили Крым. Стал народным комиссаром по военным и морским делам Крымской советской республики. Ненадолго. Выбили красных из Крыма. И обнаружили неизгладимые следы страшных злодеяний.

В 1921 году – Кронштадт. Восстание балтийских моряков среди прочих давит и бывший балтийский матрос, бывший председатель Центробалта товарищ Дыбенко. Он командует Сводной дивизией. Что есть Сводная дивизия? В Кронштадте восстал флот. И мало кто из коммунистов желал проливать кровь матросов, которые подарили власть Ленину и Троцкому. Свои ведь. И вот тогда партия посылает на подавление своих полководцев. Тут и Троцкий, и Тухачевский, и Якир, и Федько, и Ворошилов с Хмельницким, Седякин, Казанский, Путна, Фабрициус. Такое впечатление, что в тот момент никто молодой Советской республике не угрожал. Кроме народов России. Вся Россия могла полыхнуть. Уже забастовал Питер. Уже тамбовские мужики сажали на вилы озверевших комиссаров. Поэтому Кронштадт надо было давить. Срочно. Но одних командиров мало. И тогда партия посылает делегатов своего X съезда. Этим деваться некуда – если полыхнет, делегатов народ накажет так, как только у нас наказывать умеют. Но и этого мало. И тогда на подавление мятежа бросают крупных партийцев. Тут и Калинин, и Бубнов, и Затонский. Сюда бросают начинающих писателей: иди – объявим классиком. Посылают курсантов. И, ко всему прочему, формируют Сводную дивизию... Она еще именовалась Сбродной. Собрали тех коммунистов, кто провинился, проворовался, пропился, продался. Во главе Сбродной дивизии – бежавший с поля боя, изгнанный из партии за трусость, вынырнувший неизвестно из какого подполья Дыбенко: вперед, товарищи! И опять кронштадтский лед. Опять проруби. И трупы – под лед.

О храбрости Дыбенко докладывал заместитель начальника особого отделения Юдин: «561 полк, отойдя полторы версты на Кронштадт, дальше идти в наступление отказался. Причина неизвестна. Тов. Дыбенко приказал развернуть вторую цепь и стрелять по возвращающимся. Комполка 561 принимает репрессивные меры против своих красноармейцев, дабы дальше заставить идти в наступление». Расстрел на расстреле и расстрелом погоняет. Захваченных матросов судят. Разбирали каждое дело индивидуально и вынесли 2103 смертных приговора (ВИЖ. 1991. № 7. С. 64).

С этого героического момента карьера Дыбенко снова пошла вверх, правда, не так круто, как раньше. У него было три ордена. Первый – за Кронштадт. За карательную экспедицию. За расстрелы. Никакой там войны не было. Корабли вмерзли в лед, и толку от них нет. И пушки на кораблях сверхмощные. Из тех пушек на огромные расстояния стрелять по таким же линкорам с непробиваемой броней. По пехоте из таких пушек как по воробьям. Есть на кораблях пушки малого и среднего калибров, есть пулеметы... Но Гражданская война – это непрерывная череда кризисов. Каждый раз, когда кризис возникал, с кораблей и бездействующих фортов Кронштадта телегами, баржами, санями, грузовиками и эшелонами вывозили патроны и снаряды и гнали под Царицын, под Воронеж, под Ростов и Батайск, под Варшаву. Так что не оказалось у восставших матросиков патронов и снарядов. И винтовка матросу не положена. На кораблях винтовки только для караула.

И еще: в Кронштадте не было продовольствия. Коммунисты установили такую власть, что хлеб почему-то пропал. И масло с сахаром тоже. Питер голодал. Потому время от времени запасы Кронштадта перебрасывались в город. В 1919 году запасы Балтийского флота и Кронштадтской крепости были полностью вывезены. Голод как раз и был одной из причин восстания. Если бы можно было потерпеть, то восстание надо было начинать на две-три недели позже, когда вскроется залив ото льда. Тогда восставшему флоту никто был бы не страшен. Тогда флот представлял бы действительную силу, а крепость на острове была бы неприступной.

Создав десятикратное превосходство в людях и подавляющее в оружии, разгромили наши полководцы безоружных матросов и учинили расправу. За эти подвиги всех изгнанных из партии в ее рядах начали восстанавливать. Через год раздумий и сомнений вернули в партию и Павла Дыбенко. И должность дали: командир дивизии... Карательной. И Дыбенко заработал еще два ордена. В мирное время. И стал легендарным героем.

7. 1937 год застал командарма Дыбенко в Куйбышеве на посту командующего войсками Приволжского военного округа. Заместителем у него – комкор Кутяков. Тот самый, который после смерти Чапаева командовал Чапаевской дивизией.

Поступил приказ: Кутякова взять. Дыбенко не возражает. Наоборот, он готов помочь чекистам организовать арест своего заместителя прямо в своем кабинете. Кутякова взяли 13 мая 1937 года.

И.В. Дубинский вспоминает: «Приехал из Куйбышева Дыбенко... Хвалился, как он, Дыбенко, пригласил к себе в кабинет своего первого заместителя Кутякова, а там, спрятавшись за портьерами, уже ждали работники НКВД» (Особый счет. С. 201).

По какому-то дьявольскому совпадению именно в этот день в Кремле Сталин принимал Тухачевского (в книге регистрации сохранилась соответствующая запись). О чем Сталин говорил с ним, навсегда останется тайной. Но из Кремля Тухачевский направляется в Куйбышев, чтобы занять кабинет Дыбенко, в котором только что был арестован Кутяков. Он якобы принимает Приволжский военный округ, а Дыбенко якобы сдает. Но, сдав округ, Дыбенко почему-то не спешит уезжать.

В свете дальнейших событий эта задержка понятна. Тухачевского и высылают из Москвы, с тем чтобы оторвать его от соратников и подчиненных, от власти в Москве. Но не так прост Сталин, чтобы дать Тухачевскому власть в Куйбышеве, хотя бы на короткое время. Потому Дыбенко, якобы сдав округ Тухачевскому, никуда не спешит. Подстраховывает. Тухачевский в Приволжском округе – только формально командующий. А власть фактически так и осталась в руках Дыбенко. Если ударит в голову Тухачевскому что-либо непотребное, то осуществить никак не удастся.

Но вот Тухачевский арестован и отправлен в Москву. Вслед за ним спешит и Дыбенко – судить Тухачевского, Якира, Путну, Примакова и других. И судил. Вместе с Блюхером, Алкснисом, Беловым и другими уличал, разоблачал, клеймил, выносил приговор.

И гордился доверием. И хвалился своим участием.

А завершилась карьера полководца, мыслителя и организатора ударного лесоповала в тюремной камере. Среди прочего товарища Дыбенко обвиняли в пьянстве и разложении. Постановление ЦК ВКП(б) от 25 января 1938 года: «...Дыбенко вместо добросовестного выполнения своих обязанностей по руководству округом систематически пьянствовал, разложился в морально-бытовом отношении...» В письме Сталину Дыбенко пьянство отрицал: «Записки служащих гостиницы «Националь» содержат известную долю правды, которая заключается в том, что я иногда, когда приходили знакомые ко мне в гостиницу, позволял вместе с ними выпить. Но никаких пьянок не было». Знали революционеры, где выпивать. «Националь» и «Метрополь» – места их дружеских развлечений. А морально-бытового разложения Дыбенко не отрицал. Под этим термином у нас тогда понималась выходящая за рамки приличия любовь к чужим женам.

К сведению тех, кто родился после всего этого: в Советском Союзе выдвигались самые фантастические обвинения – от шпионажа в пользу Аляски до черт знает чего. Но было два обвинения, которые никогда не выдвигались зря: тем, кто не пил и по чужим женам не шлялся, пьянства и бытовухи не шили. Если шили, значит, были основания.

А еще его объявили американским шпионом. Шпионаж в пользу Америки – это несколько круто взято. Но товарищ Дыбенко и тут не полностью чист. У него сестра жила в Америке, и он имел официальные встречи с американскими военными представителями, в частных разговорах просил содействия в получении пособия для сестры. И добился. Пособие в Америке сестра бедного командарма получала.

Теперь представим себя американским разведчиком и на вопрос о пособии бедной сестре посмотрим его проницательным взглядом.

Самое трудное в агентурной разведке найти человека, который имеет доступ к секретам. Мимо тебя народ толпами валит, а кто из них к секретам допущен? В данном случае вопрос отпадает сам собой. Перед нами командующий войсками Ленинградского военного округа командарм 2-го ранга, уж он-то доступ имеет.

Но как обратиться к нему, если он проносится мимо в длинной черной машине в окружении телохранителей? Если живет в спецквартире спецдома? Если проводит свой командирский досуг на спецдачах? Если ест и пьет в спецресторанах? Если магазинов не посещает? Ему все на дом доставляют. Где его поймать, если восстанавливает он свое революционное здоровье в спецсанаториях, путешествует в спецпоезде? Если рыбку ловит в спецводоемах, а оленей стреляет в спецзаповедниках?

Случай представился: американская военная делегация встретилась с товарищем Дыбенко. Контакт есть. Но как разведчику (если он втесался в делегацию) в ходе официальных переговоров перескочить на темы личные? Как выведать у красного командира его наклонности, его интересы и увлечения? Если мы ловим белочку, то ей надо насыпать орешков, мартышке подвесим банан на веревочке. А что товарищу Дыбенко требуется? Он сам капиталистическим делегатам объявил: денежки требуются американские. Шелестелки. Баксы!

То-то генералы американские удивлялись: герой революции, ленинский нарком, командующий округом сестричке сам помочь не может!

Сто тысяч процентов гарантии – американцы такой возможностью для вербовки не воспользовались. Эх, моего бы замрезидента.

Не в том дело, был командарм Дыбенко американским шпионом или не был. А в том, что он созрел полностью как объект вербовки. И перезрел. Его мог вербовать любой иностранец, нечаянно вступивший с ним в контакт. Проситель высокого ранга, имеющий доступ к государственным секретам, – это настоящая находка для шпиона.

Есть правило железное: не верь, не бойся, не проси! Но не знали наши стратеги принципов и правил.

А Сталин готовил страну и армию к войне. И следовало всему руководящему составу толково и понятно разъяснить, что подобное поведение будет расцениваться как шпионаж. С соответствующими последствиями.

Товарищ Сталин на примере Дыбенко и других просителей показал, что так делать нехорошо.

И все товарища Сталина поняли.

Результат очищения: Сталин истребил не только шпионов и потенциальных шпионов в среде высшего военного руководства, но и так пресек несанкционированные личные контакты, что Советский Союз стал самой трудной страной для работы вражеских разведок.

Сталин знал, куда кого ставить. Командовавшего флотом Раскольникова – руководить искусством. Чекиста Фриновского – командовать флотами. Это не только сталинский юмор, но испытание. Готовность руководить чем угодно, лишь бы руководить, выдавала неистребимую тягу к власти. Сталин выискивал самых беспринципных, самых жадных до власти и стрелял.

И Дыбенко из той породы: кем угодно, но лишь бы командовать.

Потому товарищ Сталин ему дал еще испытание: командовать лесоповалом. Зэками править.

Начинал бандитом, а кончил конвоиром. Мнил себя мятежником, умер вертухаем.

* * *

Говорят, что если бы Дыбенко дожил до 1941 года, то он, обладая незаурядным талантом стратега, остановил бы 4-ю немецкую танковую армию генерал-полковника Геппнера под Псковом и Нарвой... Спорить с такими утверждениями не будем. Во всяком случае, опыт боев в тех местах у него был. Знакомые места...

"derzava.com", Илья КЕЧИН