Идея «Третьего Рима» в силу своего особенного духовного масштаба амбивалентна, ее смыслы балансируют между полюсами национальной гордыни и вселенского служения Руси. Разными гранями выступала эта идея в духовной и исторической жизни русских. Возникнув в XVI в. как осознание религиозной миссии нового Русского государства в исторической перспективе после Христа, она обрела превращенную форму имперской политической идеологии в XIX-XX вв.

Историко-культурный контекст возникновения идеи «Третьего Рима»

Эпоха к. XV-XVI вв. — это время правления великих князей Иоанна III (1462-1505) и его сына Василия III (1479–1533), время активного формирования московской великокняжеской власти. После падения татарского ига (после 1480 г.) Иван Васильевич III первый из московских князей официально принимает титул «самодержца», что значило совершенно независимый, свободный от всякого подданства. B международных сношениях с мелкими государствами он начинает настойчиво употреблять формулу «Божіею милостію царь всея Руси». Великие князья Московские практически завершают объединение Северо-Восточной Руси вокруг Москвы. Создается крупное централизованное православное государство с сильной самодержавной властью. Международные события ускоряют формирование Русского царства не только геополитически, но и духовно-идеологически.

Усиление турецкой опасности, давление папы вынудили византийцев заключить Флорентийскую унию (июль 1439) на условиях признания верховенства папы, принятия католических догматов при сохранении лишь обрядов восточной христианской церкви. Византийского императора Иоанна VIII Палеолога заставило пойти на столь крайнее средство надежда спасти остатки Византийской империи от порабощения туркам-османам при помощи папы Римского и западных государей. Однако помощь не была оказана. Столица Византийской империи, Константинополь, была захвачена турками-османами под предводительством султана Мехмеда II 29 мая 1453 г. Это повлекло за собой уничтожение Восточной Римской империи и смерть последнего византийского императора Константина XI Драгаша.

После Флорентийской унии и падения Константинополя у русских возникает идея о переходе прав и привилегий византийских императоров на московского князя, которая нашла себе поддержку в браке (к. 1472 г.) великого князя Ивана III Васильевича с племянницей последнего греческого царя Зоей Палеолог, переименованной в России в Софью. С этим браком московский государь как будто приобретал и формальные юридические права на византийскую корону. Осторожные князья московские не торопились буквально реализовать приписываемые им Западом права на «константинопольскую вотчину», но не упускали случая использовать эту идею в целях возвышения авторитета своей власти. Несомненным признаком принятия идеи о Константинопольском наследстве служит усвоение Иваном III герба восточной Римской империи — двуглавого орла в качестве русского государственного герба.

С отступничеством греков от Православия на Флорентийском Соборе Русская Церковь впервые осознала себя Православным Священным Царством. «После Флорентийского собора в мире нет уже ни православного Вселенского Патриарха, ни православного императора — есть лишь одна верная Православию Поместная Церковь — Русская. И отныне она тождественна Вселенской Церкви». Церковь играла ведущую роль в оформлении русской монархической идеи, которая явилась преемницей византийской теократии. Об этом свидетельствует также «Повесть о белом клобуке» (к. XIV в.), в которой превозносится церковный авторитет Руси, но и, неизбежно, ее политическое значение. В целом цикле сказаний о Мономаховом венце то же самое делается в применении к гражданской святыне — царским инсигниям, которыепоследовательно переходили из Вавилонского царства в Египет; оттуда в Рим, Византию, и, наконец, на Русь. Тенденция укрепления русской Церкви и государства завершается автокефалией Русской Церкви и несколько позднее возведением ее на степень Патриаршества, а также венчанием на царство Иоанна Грозного. «Царский титул приобретал полноту содержания — конфессионального и политического» . Главное назначение царской власти виделось в охранении Православия и благочестия, и именно ради этого светская власть получает божественное происхождение. Византийская теория и практика симфонии «царства» и «священства» перешла на Русь.

Таким образом, идея «Третьего Рима» постепенно подготавливалась всем историко-культурным контекстом эпохи и вместила следующие смыслы:

·Русское государство — наследница Византийского Православного царства;

·московский князь — прямой потомок и наследник греческого императора как главы православного государства, поборник и защитник вселенского Православия (богоосвященная монархия);

·взгляд на Русь как на хранительницу христианской Церкви.

Содержание идеи «Третьего Рима» в послании монаха Филофея (1523-1524 гг.)

Целый ряд литературных произведений свидетельствует, с какой яркостью и силой созрело у русского правительства и общества убеждение в переходе всемирно-исторической роли византийского христианского царства на Москву, которая, по благоволению Промысла, стала «Третьим Римом». Эту многознаменательную формулу в не совсем отчетливом виде употребил митрополит Зосима в 1492 г. в своем извещении о пасхалии на 8-ю тысячу лет. «Однако здесь можно усмотреть лишь мысль о преемстве по отношению к Константинополю, известную и по более ранним памятникам, “парадигму Константина”, а не зарождение идеи “Третьего Рима”». Однако идея простого наследования по отношению к павшей империи была опасной и обоюдоострой: унаследовав судьбу, можно повторить финал. Об идее Третьего Рима долго было слышно только в узком кругу русской духовной элиты, несмотря на то, что формулировки и основная интерпретация этой идеи охватывает больше века (более ранние принадлежат концу XV, XVI и началу XVII в.). Для раскрытия и утверждения формулы «Третьего Рима» русскими книжниками написано несколько специальных произведений.

Окончательную и самую сильную формулировку сложившихся в русском обществе представлений о Русском христианском царстве дает монах псковского Елеазарова монастыря Филофей в своих посланиях. Известны три его основные сочинения, излагающие идею «Третьего Рима»: Послание великому князю (Послание о крестном знамении); Послание псковскому великокняжескому дьяку М. Г. Мисюрю Мунехину («против зв?здочетцев»); сочинение «Об обидах Церкви». В посланиях концепции Третьего Рима отведено совсем немного места, но краткость изложения не отменяет значимости идеи.

Самый ранний, первоначальный текст о «Третьем Риме» — Послание 1523-1524 гг. дьяку М. Г. Мисюрю Мунехину. Проделавшая глубокую смысловую реконструкцию символического комплекса «Третьего Рима» Н. В. Синицына дает следующее описание послания: «Если мысленно представить Послание Филофея дьяку М. Г. Мисюрю Мунехину против астрологии — первое сочинение с изложением идеи — в виде центра, вокруг которого расположены концентрические круги связанных с ним фактов общественной мысли, социальной, политической, церковной жизни, то внешний, самый широкий из этих кругов составят факты дипломатической борьбы и внешнеполитических связей, как государственных, так и церковных, а внутренним, самым близким окажется астрологическое предсказание нового всемирного потопа в феврале 1524 г.». В XV в. преобладала тема «последних времен», что было обусловлено ожиданием конца мира в 7000 (1492) г. Бредовым астрологическим прогнозам Николая Латына о мировых катаклизмах псковский православный богослов противопоставил эсхатологическое пророчество.

Концепционным центром Послания является следующий фрагмент о «нынешнем православном царстве» Василия III, где содержится знаменитая формула «Третьего Рима»:

... мала н?кая словеса изречем о нын?шнем православном царств? пресв?тлеишаго и высокостолнеишаго государя нашего, иже во всеи поднебесн?и единого христианом царя и броздодрьжателя святых Божиихъ престолъ святыя вселенскиа апостольскиа Церкве, иже вм?сто римьской и костянтинопольскои, иже есть в богоспасеном град? Москв? святого и славнаго Успения Пречистыя Богородица, иже едина в вселенн?и паче солнца св?тится. Да в?си, христолюбче и боголюбче, яко вся христианская царства приидоша в конець и снидошася во едино царьство нашего государя, по пророчьскимь книгамь то есть Ромеиское царство. Два убо Рима падоша, а третии стоит, а четвертому не быти. Многажды и апостолъ Павелъ поминает Рима в Посланиих, в толковании глаголет: Римъ весь миръ.

Замечателен у Филофея сам комплекс идей, встречавшихся самих по себе и ранее, их синтез и глубина. 1) Первая фраза приведенного фрагмента представляет собой титул правителя, названного «царем»; в состав титула входит определение России как «царства», а московской Церкви — как «вселенской апостольской»; выделены две функции царя — его роль как единого и единственного царя всех христиан поднебесной и как «броздодержателя церковных престолов». 2) Во второй и третьей фразах выражена идея translatio imperii — перемещение в «царство нашего государя» функции «Ромейского царства», в лоне которого «снидошася» (сошлись) все пришедшие к своему концу христианские царства. 3) Третья фраза — самая известная из всего Послания — лишь конкретизирует предыдущую, вводя понятие «Третьего Рима», тождественное понятию «Ромейское царство», точнее, говорящее о его третьем воплощении. Последняя фраза, где утверждается, что «Рим — весь мир», дает дополнительный аргумент, чтобы говорить о возможности перемещения «Ромейского царства», которое представлено в Послании как величина и функция, не имеющая единственной и постоянной пространственно-временной характеристики. Отождествление понятий «Ромейское царство» — «нынешнее православное царство нашего государя» — «Третий Рим» очевидно.

Первый Рим, по Филофею, пал не в 476 г., и не от варваров. Первый Рим пал в IX в. — с начавшимся разделением Церквей, с духовным предательством латинян Православия: «... во истину суть еретицы, своею волею отпадше от православныя в?ры христианьския, паче же опр?сночнаго ради служениа. Б?ша с нами в соединении семьсот л?тъ и седмьдесят, а егода отпадоша правыя в?ры, семьсотъ и 30 и 5 лет, в Аполинариеву ересь впадше, прелшени Карулсом царем и папою Формосом». Второй Рим — Константинополь — пал от турок в XV в., которые, как особенно подчеркивает старец Филофей, «в?ры не повредиша, ниже насильствуют грекомь от в?ры отступати». Тем не менее историческое падение является для Филофея следствием греха унии с латинянами: «Девятьдесят лет, како Гречьское царство разорися и не созиждется, сия вся случися гр?х ради наших, понеже они предаша православную греческую в?ру в латынство». Падение Рима Первого — не военно-политическое, а религиозно-духовное, это падение по линии церковной. Падение Рима Второго — военно-политическое, а не религиозно-духовное, это падение по линии царства. «Аще убо великого Рима ст?ны и столпове и трекровныя полаты не пленены, но душа их от диавола пленены быша опр?снок ради. Аще убо Агарины внуци Гречьское царство прияша, но в?ры не повредиша, ниже насильствуют грекомь от в?ры отступати». Противоположно «падению» — «стояние» как Церкви Православной, так и царства Православного, чему тогда во всем мире соответствовала Русь. Таким образом, Ромейское нерушимое царство перешло на Русь, ставшую Третьим Римом.

«Богъ могъ попустить нев?рныхъ покорить грековъ, но Онъ никогда не допуститъ стереть съ лица земли истинную в?ру и дать надъ ней торжествовать латинянамъ или измаильтянамъ. Правая в?ра — в?чная, неумирающая; изсякнет она — тогда и міру конецъ. Но міръ пока еще существуетъ, и потому разбитый сосудъ должен быть зам?ненъ новымъ, чтобъ воплотить в?чную истину и снова дать ей вн?шнія формы существованія». Этим новым сосудом оказывается Русское государство. «Царство нашего государя», русская православная Церковь и ее главная кафедра Кремлевский Успенский Собор — третье земное воплощение Ромейского царства Христова, Третий Рим. Необходимо подчеркнуть вселенский характер формулы Филофея, в ней нет ничего националистического, местнического. Таким образом, Ромейское царство, воплотившееся в «Третьем Риме», — это не «парадигма власти, завоевания или экспансии, но держава — вместилище истинной христианской Церкви». Эсхатологизм Филофея тем самым можно назвать светлым, поскольку функция Ромейского царства перешла к России, что служит залогом продолжения земной истории человечества, длительности исторического времени.

Однако эта радость у Филофея подразумевает и чрезвычайную ответственность всего русского общества с государем-царем во главе в деле хранения истины Православия. Историческое время «Третьего Рима» должно быть наполнено подвижничеством.

Библейская традиция (ветхозаветные и новозаветные источники)

Настойчивые заверения во вселенском первенстве русского народа по Православию имели опору в незыблемом фундаменте Откровения Божия. Филофей ссылается на «пророческие книги». Во-первых, он исходил из т. н. теории четырех царств, в рамки которых укладывалась вся мировая история. Почерпнута была эта теория из видений пророка Даниила: истолковывая сон Навуходоносора, Даниил говорил о четырех языческих царствах (Дан 2:37-40) и о четырех зверях, означающих царей Вавилона, Мидо-Персии, Греции и языческого Рима (Дан 7:2-20, 8:20,21,23), им последует вечное царство народа святых Всевышнего (Дан 7:23-27). «Ассирийское царство», — обыкновенно читается в хронографах, «раззорися вавилоняны; Вавилонское царство раззорися Персяны; Перское царство раззорися Македоняны; Македонское царство раззорися Римляны, — Римское царство раззорится антихристом».

Таким образом, символический комплекс Третьего Рима вырастает из мощной Библейской традиции — пророчеств Ветхого Завета, Новозаветных тайн домостроительства Божия, а также преемственной от апостолов святоотеческой традиции их толкования.

Дьяченко Галина Викторовна, к.филол.н